Наблюдения и размышления людям, рассуждающим о природе

Возвещающий великие и очень удивительные зрелища и предлагающий на рассмотрение каждому, в особенности же философам и астрономам, то, что Галилео Галилей, флорентийский патриций, государственный математик падуанской гимназии, наблюдал с помощью подзорной трубы, недавно им изобретенной...

В этом небольшом сочинении я предлагаю очень многое для наблюдения и размышления отдельным лицам, рассуждающим о природе. Многое и великое, говорю я, по причине неслыханной во все века новизны, а также и из-за Инструмента, благодаря которому все это сделалось доступным нашим чувствам.

Великим, конечно, является то, что сверх бесчисленного множества неподвижных звезд, которые природная способность позволяла нам видеть до сего дня, нашим глазам открылись никогда еще не виденные, которые числом более чем в десять раз превосходят старые и известные...

Прежде всего, достойно удивления то, что звезды при рассмотрении в зрительную трубу никак не кажутся увеличившими свои размеры в той же пропорции, в какой получаются приращения у остальных предметов и у Луны. Увеличение оказывается гораздо меньшим, так что труба, увеличивающая, скажем в 10 раз, может сделать большими звезды лишь в четырех или пятикратном отношении, чему еле веришь. Причина этого в том, что светила при наблюдении их невооруженным глазом не показывают нам, так сказать, свою простую и обнаженную величину, они осияны каким-то блеском, покрыты, будто волосами, мигающими лучами. Среди ночи светила наблюдаются неостриженными, дневной же свет срезает их волоса; и не только этот свет, но даже тоненькое облачко, становясь между звездой и глазом наблюдателя. То же производит и зрительная труба: она сначала снимает со звезд непринадлежащие им сияния, а затем увеличивает их шарики (если, конечно, звезды — шарики).

Достойна замечания разница между видом планет и звезд. Планеты представляют свои шарики совершенно круглыми и точно очерченными; неподвижные звезды — как бы огни с колеблющимися вокруг лучами и мерцающие; в зрительную трубу они являют такую же природу, как и при наблюдении просто глазом, но при этом звездочка пятой или шестой величины кажется равной Псу — наибольшей среди звезд (имеется ввиду Сириус — самая яркая звезда на небе; здесь и далее курсивом выделены примечания составителя).

Ниже шестой величины видишь в трубу такое многочисленное стадо звезд, что едва можно поверить; наибольшие из них, которые мы могли бы назвать звездами седьмой величины, в трубу кажутся и крупнее и ярче, чем звезды второй величины простым глазом. Чтобы показать на примерах почти невероятное их множество, я решил описать некоторые области, чтобы по ним можно было бы составить суждение об остальных.


Сначала я взялся зарисовать созвездие Ориона полностью, но подавленный громадным множеством звезд и недостатком времени, отложил этот приступ до другого случая; ведь их около пятисот рассеяно вокруг старых звезд даже в предел ах одного-двух градусов; поэтому к трем звездам в Поясе и шести в Мече Ориона, которые уже давно были описаны, мы добавили восемьдесят вновь увиденных. Промежутки между ними мы сохранили, насколько возможно, точными. Известные звезды мы для отличия нарисовали большими, а незаметные — меньшими. Различие в величинах мы, в меру возможности, сохранили.

В качестве другого примера мы нарисовали шесть звезд в Тельце, называемых Плеядами и заключенных в небе внутри теснейших пределов; к ним прилегают и невидимые в количестве более сорока; ни одна из них не удалена более чем на пол градуса от любой из этих шести. Как и для Ориона, мы сохранили расстояния между ними, величины и отличия между старыми и новыми.

Другим предметом нашего наблюдения была сущность или материя Млечного Пути. При помощи зрительной трубы ее можно настолько ощутимо наблюдать, что все споры, которые в течение стольких веков мучили философов, уничтожаются нагл я дн ы м свидетел ьством. Действительно, Галаксия (Млечный Путь) является ни чем иным, как собранием многочисленных звезд, расположенных группами.

В какую бы ее область ни направить зрительную трубу, сейчас же взгляду представляется громадное множество звезд, многие из которых хорошо заметны. Множество же мелких не поддается исследованию.

Поскольку такой млечный блеск в виде беловатого облака замечается не только в Галаксии, но много площадочек таким же блеском сияют по эфиру, то, повернув трубу к любой из них, сейчас попадаешь в сборище стеснившихся звезд. Кроме того, что еще более удивительно, звезды, которые до сих пор назывались туманными, представляют собрания звездочек, столпившихся удивительным образом вместе; из слияния лучей этих звезд, каждая из которых вследствие ли малости своей или большого расстояния ускользает от нашего зрения, образуется то сияние, которое до сих пор считали более плотными частями неба, могущими отражать лучи Солнца и звезд.

Таким образом, уничтожился предмет спора о Галаксии или Млечном Пути и существо его раскрылось не только для разума, но и для чувств, что никак нельзя считать не имеющим большого значения...